Спасти товарища Сталина! СССР XXI века - Страница 31

Слежку я сбросил еще до входа в метро, но все же делаю контрольный короткий круг у стоянки, осторожно обходя расширяющиеся на глазах лужи. И, наверное, выгляжу при этом, довольно глупо. Дождь стоит серой стеной, заливая Лондон. Поднимаю к глазам часы с капельками влаги на стекле. Восемь минут шестого.

Сворачиваю к стоянке. В ряду автомобилей два красных «Ягуара», один у выхода к вокзалу, второй в тридцати шагах. Иду медленно, присматриваясь. Первый «Ягуар» пуст, его номер «34». Прохожу, ускоряя шаги – если следующий также окажется пустым, мне придется возвращаться в вокзал и встреча не состоится, времени уже не осталось. Номер «Ягуара» – «453». За пеленой дождя виден размытый силуэт водителя. Оглядываюсь осторожно на пустынную стоянку и решительно открываю заднюю дверцу, ныряю внутрь. Зонт цепляется за крышу автомобиля и застревает неловко. Тянусь к замку, складываю зонт и закрываю дверцу.

– Чингиз, – проговариваю внятно.

– Один, – отвечает бархатистый женский голос.

Поднимаю голову. На водительском сиденье, положив изящные пальцы на руль, сидит девушка. И хотя я вижу только ее затылок, выступающий край розового ушка и тонкий абрис скул, жар узнавания окатывает лицо.

Она. Фея. Нимфа. Богиня.

Дождь исчезает из этого мира. Тают звуки. Я сам… таю, огорошенный, кажется, даже не дышу. Где-то на краешке затылка упрямая мысль говорит, что это не может быть она. Именно она. Та самая весенняя фея московского бульвара. Грациозная дива, опускавшая каблучок на красный гранит ступеней на зависть богиням. Безымянный Корвет, исчезнувший в красном автомобиле на московской дороге.

Но это она. Она. Она! Она!!!

И она смотрит на меня в зеркало заднего вида сквозь дымчатые стекла очков. И секунды срываются в безумный пляс, барабаня пульсом в висках. И я не могу вымолвить ни слова.

Девушка поправляет волосы знакомым, сотни раз виденным мною во сне движением, и я вдруг слышу щелчок минутной стрелки на часах, громкий, как выстрел. Тринадцать минут шестого. У меня осталось всего две минуты.

Рву пуговицы куртки, втыкаю в тесный карман, ловлю пальцами скользкий тюбик карты памяти, протягиваю робко девушке. Она принимает карту, не оборачиваясь.

– З-здесь к-коды, – я заикаюсь, стискиваю челюсти, стараясь говорить спокойно, но становится лишь хуже, – п-пере-д-дайте, п-пожал-уйста…

Она молчит. И ее молчание разжигает во мне холодную ярость. Я злюсь на себя за свою слабость так, что готов испепелить на месте презрением.

– В Париже сейчас находится россиянин Александр Завьялов, – злость помогает мне сосредоточиться. – Он имеет какое-то отношение к грузу. Ключи взяты у него. Он ежедневно бывает в кафе «Мамаша Пино» на Монмартре. Он – химик, может быть, это будет полезным. Закодированные ключи переданы мною по адресу.

Щелчок стрелки часов. Одна минута. Я молчу, сжав зубы. Сказать ей? Как сказать ей? Разве это можно выразить словами? И сны… и мысли… и мечты…

Она понимает мое молчание за требование подтверждения, говорит мягко:

– Хорошо, я передам.

Секундная стрелка долетела до половины циферблата.

– Спасибо, – и, щелкнув замком, выталкиваю себя под проливной дождь.

Не раскрывая зонт, на деревянных ногах бреду вдоль стоянки. Сквозь пелену струй вижу, оглянувшись на мгновение, как, моргнув мягко стоп-сигналами, «Ягуар» растворяется в сером сумраке ливня. И только в этот момент чувствую льющуюся за воротник холодную воду, бьющие по лицу крупные капли. И, подпрыгнув на месте, лечу через лужи к громаде вокзала.

Я нашел ее! Нашел! Пусть! Пусть все так странно. Но у меня есть ее телефон!

Забегаю, промокший до нитки, в здание вокзала. Гляжу на себя в отражении стекла газетного киоска. Глупая улыбка прилипла к губам, наверное, навечно. И ладно. И хорошо. Хорошо-то как! Хо-ро-шо!

Сквозь свое отражение вижу черный заголовок газетной статьи с маленькой квадратной фотографией. Человек на фото кажется странно знакомым. И только через минуту, наверное, разглядывания я узнаю его, мороз мгновенно стягивает кожу на затылке.

Все еще улыбаясь, покупаю газету, разворачиваю. На четвертой странице узкая колонка с заглавием: «Известный ученый убит в Париже». И фотография Александра Завьялова в черной рамочке.

«Известный русский ученый, автор нескольких научных работ в области органической химии, найден мертвым в Париже, на улице Ордэнэ. При нем не оказалось личных вещей, поэтому основная версия полиции – ограбление. Его имя было засекречено в СССР в течение долгих лет. Александр Завьялов стал известен мировой науке после перехода на сторону победоносных войск Совета Революционного Командования в две тысячи двадцать третьем году. Наша газета уверена, что он пал жертвой шпионов советского КГБ, и выражает соболезнования родным и близким погибшего».

Переданные мною только что данные о похожем на испанца соотечественнике уже бесполезны. Наши агенты не найдут в маленьком кафе на Монмартре романтичного химика. Хозяева Пэрриса не поверили, что я слил всю имеющуюся у него информацию, и решили завладеть ноутбуком. Это значит, что под снимками Парижа им не удалось обнаружить ключи к запуску ракет. И значит, я им еще пригожусь.

Капля с моих волос падает на газетную бумагу и, расплываясь, накрывает темным влажным пятном портрет молодого Завьялова. Предатель так и не смог найти себе новую Родину.

И остался в чужой стране, в чужом городе, в чужой земле.

10

Пэррис мной доволен. Он пригласил меня к себе в кабинет, предложил виски, и теперь я сижу, покачивая кусочками льда в бокале, слушаю его бархатистый голос: